Сирия зовет: радикализация в Центральной Азии

Все больше граждан центральноазиатских стран - как мужчин, так и женщин - уезжают на Ближний Восток, чтобы сражаться за Исламское государство (ИГ, ранее ИГИЛ) или поддерживать его другими способами. За последние три года от 2 до 4 тыс. человек отвернулись от своих светских государств в поисках радикальной альтернативы; причинами этого послужили в том числе вытеснение из политического поля и отсутствие экономических перспектив, отличающие этот постсоветский регион. ИГ привлекает не только тех, кто хочет воевать, но и тех, кто жаждет более праведной, содержательной, фундаменталистской религиозной жизни. Это представляет собой сложную проблему для центральноазиатских правительств и дает им дополнительный повод в борьбе с инакомыслием. Однако более эффективным решением стало бы исправление множества политических и административных изъянов, пересмотр дискриминационных законов и политики, реализация социально ориентированных программ как для мужчин, так и для женщин, создание рабочих мест на родине для неустроенной молодежи, а также обеспечение более скоординированных действий разных силовых структур.

Если значительная часть этих радикализовавшихся мигрантов вернется, они могут дестабилизировать обстановку и создать угрозу безопасности по всей Центральной Азии. Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан представляют собой хрупкий регион, зажатый между Россией и Афганистаном, Ираном и Китаем. Для всех этих стран характерно низкое качество государственного управления, коррупция и преступность. Узбекистан и Туркменистан напоминают авторитарные полицейские государства. Казахстан, при наличии некоторого благосостояния, отличается запущенными регионами и автократичностью политической системы. Во всех пяти странах отсутствует качественное социальное обеспечение, особенно в сельской местности. Силовые структуры - с учетом их недофинансирования, плохой подготовки и склонности заменять жесткими мерами нехватку ресурсов и навыков - не способны справиться с таким сложным вызовом, как радикальный ислам. Вместо того, чтобы поощрять свободу вероисповедания в рамках светской конституции и перенимать европейский и азиатский опыт реабилитации джихадистов, все пять стран лишь сильнее подстегивают радикализацию из-за законов, ограничивающих религиозное развитие, и полицейских репрессий.

Вербовка в ряды экстремистов происходит в мечетях и намазханах (молельных комнатах) по всему региону. Интернет и социальные сети играют важную, но отнюдь не решающую роль. Радикализация женщин часто возникает в ответ на нехватку социальных, религиозных, экономических и политических возможностей для них в Центральной Азии. Экономическое вознаграждение - не тот мотив, по которому люди едут в подконтрольные ИГ территории. Для одних - это личное приключение, другие откликаются на призыв к оружию. Многие в итоге становятся помощниками более опытных бойцов с Кавказа или из арабских государств.

Среди выходцев из Центральной Азии в Исламском государстве преобладают этнические узбеки, включая граждан Узбекистана, однако много и киргизов, казахов, туркмен, таджиков. Часть была завербована на родине, часть радикализовалась за границей (нередко будучи трудовыми мигрантами). Остро проблема стоит на юге Кыргызстана, где риски усугубляются отчуждением узбекской общины после столкновений в Оше в 2010 году.

Привлекательность джихадизма в регионе обусловлена также несбывшимися ожиданиями политических и социальных перемен. Сторонники ИГ разнородны: богатые и бедные, образованные и нет, юные и взрослые, мужчины и женщины - всех их объединяет усталость от социально-политической обстановки. Наиболее уязвим в этом смысле Узбекистан. Разочарованные и выброшенные на обочину, люди, которые и подумать не могли о том, чтобы воевать на стороне давно существующего Исламского движения Узбекистана (ИДУ) или Талибана в Афганистане, видят в Исламском государстве силу, создающую новый закон и освященный политический порядок.

Увеличивается число жителей Центральной Азии, которые проходят военное обучение и поднимаются выше по командной лестнице; разрастаются и сами джихадистские сети, в которых они состоят. И хотя большинство жителей Центральной Азии оказывается в слабо организованных джамаатах (ячейках), учрежденных по этническому и языковому признаку, они в итоге составляют более крупные региональные батальоны лояльных бойцов, представленных выходцами из стран бывшего СССР, Афганистана, Пакистана и Синьцзян-Уйгурского района Китая. Усиливается вероятность того, что в Центральной Азии такие связи окрепнут и станут более целенаправленными, а правительства, плохо подготовленные к отражению подобных угроз в области безопасности, будут застигнуты врасплох.

Россия и Китай уже озабочены проблемой и призывают центральноазиатские государства решать проблему радикализации в свете подъема ИГ. Прочие международные партнеры региона, включая ЕС и США, должны признать тот факт, что приток иностранных боевиков из стран Центральной Азии нарастает, и в своих рекомендациях по преодолению проблемы придать первоочередное значение реформированию органов внутренних дел, а также формированию более толерантного отношения к религии. Вместе с тем без скоординированных усилий со стороны самих представителей Центральной Азии, в том числе их силовых структур в части обмена разведданными, внешние силы вряд ли смогут получить тот ответ, на который рассчитывают.